Станислав Маркелов «вырос» из «левой» оппозиции. Ребята радовались, что в случае чего всегда есть «свой» человек, которому можно доверять в сложной ситуации. Тогда в период «зарождающейся» демократии, правда, таких «в случае чего» было немного, но все-таки…
В 1997 -1999 гг. Маркелов защищал Андрея Соколова, коммуниста, обвинявшегося в осуществлении взрыва мемориальной плиты семьи Романовых на Ваганьковском кладбище, а также в участии во взрыве памятника Николаю II в поселке Тайнинское Московской области и в минировании памятника Петру I (последние два случая были позже выделены в отдельное производство - «дело РВС» - без привлечения Соколова). Маркелов добился переквалификации обвинения со статьи «терроризм» на «вандализм».
В 1999 году Маркелов был адвокатом Ларисы Романовой по «Краснодарскому делу» (она обвинялась в подготовке теракта против губернатора Краснодарского края). По этому делу Маркелов добился того, что Лариса была осуждена лишь по одной статье - 222 часть 2, то есть «Незаконное хранение оружия», обвинения же в терроризме и покушении на убийство предъявлены не были. Романову осудили на 4 года с отсрочкой приговора.
Подзащитные характеризуют его как человека с обостренным чувством справедливости, убежденного социалиста и антифашиста. Он брался за дела, к которым не мог оставаться равнодушным. Талант в адвокатской практике - большая редкость. Но говорят, что он у Стаса был: Маркелов всегда, в любом деле мог найти оригинальные решения. При этом Станислава все помнят как человека смелого и в принципиальных вопросах бескомпромиссного. Рассказывает Лариса Романова:
- Потом он вылетел с наших дел потому, что ФСБ его допросило в качестве свидетеля по делу НРА и по Илье Романову. Он сослался на адвокатскую тайну, но, сам факт допроса "помог" гэбне его выкинуть с дел по левым экстремистам. По закону (УПК РФ), не может быть адвокатом тот, кого допросили в качестве свидетеля. А допрашивали так - запихали с улицы в воронок и отвезли на Кисельный. Ему там сразу сказали: не борзей, ты адвокатом у всех этих московских террористов не будешь.
Время шло, шлифуя не только адвокатские способности, но и российскую «демократию»: дел становилось все больше. Одного человека на всех уже явно не хватало. Стало очень много «чеченских» дел, которыми Стас активно занялся.
Он был одним из адвокатов семьи Эльзы Кунгаевой в рамках дела Буданова.
В 2005 году на процессе, проходившем в Грозном, представлял интересы потерпевшего Астемира Мурдалова, чей сын Зелимхан Мурдалов в 2001 году был схвачен и подвергался пыткам, после чего предположительно убит. Добился исключения из дела доказательств, полученных с нарушением закона, в результате обвинительный приговор в отношении омоновца Сергея Лапина («Кадета») был основан не на его признании, а на объективных фактах, что не позволило его обжаловать.
Маркелов представлял интересы ряда потерпевших и их семей в рамках дела о захвате заложников в театральном центре на Дубровке, критикуя действия властей во время операции по освобождению заложников.
В последнее время Маркелов активно работал над делом жителя Чечни Мохмадсалаха Масаева. Последний называл себя проповедником, поспорил с муфтием Гудермеса по вопросам веры, после чего в сентябре 2006 года был похищен.
Как позже указал в своем заявлении в прокуратуру Масаев, его несколько месяцев удерживали в секретной тюрьме в Центорое, где пытали. Там же с ним встретился лично президент Чечни Рамзан Кадыров, который прямо заявил, что в заточении Мохмадсалах находится "по велению муфтия Чечни". Несчастного отпустили только 21 января 2007 года. В правоохранительных органах республики у потерпевшего и его адвоката долгое время отказывались принимать заявление. Впоследствии Прокуратура Чечни все же возбудила уголовное дело о похищении Масаева, подвижек в котором, правда, не наблюдалось. Летом 2008 года Мохмадсалах Масаев вылетел на похороны сестры в Чечню, где снова был похищен. Но у Маркелова оставался действующий договор с Масаевым об оказании юридической помощи, поэтому адвокат продолжал заниматься этой проблемой, добивался от правоохранительных органов Чечни возбуждения нового дела о похищении.
Станислав Маркелов и Умар Исраилов, который в конце прошлого года также заявил о том, что его пытал Рамзан Кадыров лично в той же самой центоройской тюрьме, подготовили иски в Европейский суд по правам человека, утверждая, что в Чечне действует подконтрольная официальным властям республики тюрьма, где содержатся похищенные люди, к которым применяются пытки.
Станислав не бросал и дела «левой» оппозиции и антифашистов: был адвокатом главного редактора газеты «Химкинская правда» Михаила Бекетова, 13 ноября 2008 года подвергшегося нападению в химкинском районе Старобеево.
Кроме того, представлял интересы Егора Томского - второго потерпевшего в деле о гибели антифашиста Александра Рюхина, участвовал в делах о нападении на лагерь экологов в Ангарске и убийстве Ильи Бородаенко, об убийстве скейтера Стаса Корепанова, был защитником антифашиста Алексея Олесинова, который обвиняется в хулиганстве.
Существует две самые «раскрученные» версии о том, кому понадобилось убийство Стаса. Первая - это так называемые «правые экстремисты». За эту версию говорит стиль преступления, если полагать, что Стас совершенно не мешал режиму. Типа, малолетки какие-то решили выебнуться и замочить «знаковую фигуру» из антифашистов. Вторая версия - месть пса-Кадырки, которому вовсе не хочется, чтобы о «центоройском маньяке» заговорил весь мир. Остальные версии укладываются в рамки штампа «убийство связано с профессиональной деятельностью». Очень может быть, что какая-нибудь химкинская братва решила лизнуть жопу власти, очень может быть…
Хочется сказать лишь одно: кто бы не осуществил это убийство, это человек, который по злому ли умыслу или по недомыслию играет на стороне режима. Потому что Маркелов боролся с этим режимом как мог. Как умел. Как считал эффективным. И он многих вытащил из его лап. И он во многих случаях ослаблял мертвую хватку госмашины.
Стас не был ни «ботаником», ни хлюпиком, он «стрелял первым». Но никто не застрахован от выстрела в спину… Но никто не застрахован от выстрела в спину. Он не жертва режима. Он погиб как воин.
